 |
Родина хиппи – Хейт-Эшбери, один из районов Сан-Франциско, города, назаванного именем самого незлобливого и чудного из всех христианских святых. Есть ли смысл в исторических аналогиях и совпадениях, вообще говоря, проблематичен, то здесь он – несомненен. Американские журналисты Уильям Хеджипет и Деннис Сток в книге «Альтернатива» так описывают Начало. «Хейт, как и все истинно ценные социальные феномены, достиг своего расцвета до того, как люди, к нему неприяастные, смогли понять, что же происходит. А происходило легендарным летом 1967го вот что: было положено
начало необычайно короткому и глубоко радикальному изменению всей системы. До своего преображения Хейт-Эшбери числился негритянским гетто, и вот – сперва незаметно, но вполне неуклонно – где-то 1960 года в нём стали скапливаться дипломированные битники, правдолюбцы и подающие надежды таланты; затем он уже превратился в эпицентр творчески инакомыслящих и, в конце концов, стал Меккой для всех искренне несогласных молодых людей, возраст которых едва перевалил за двадцать». Хейту сподобилось не являть – место, но представлять – состояние сознания, инакий подход к миру, олицетворять сосуд, полный свежих возможностей построения жизни и новых способов деяния в мире. Пробудилось нечто необычайно острое и бескомпромиссное: чувства, ощущения, видение, слух, обоняние; короче – на смену зрения пришло про-зрение. Люди заново открыли здесь упоение совершенством своего тела; это было удивительное переживание прекрасного, до которого не то чтобы рукой подать, но достаточно обнаружить себя в себе самом же. И вместе с погружением в свои же сокровенные тела, открывались – уже друг другу – в новом свете потаённые души. Хейт стал сосредоточением новой чувственности, возрождением цельности человеческой личности. Чувствовать! – Вот девиз. Каждодневная жизнь как всепоглощающая форма искусства. Хейт-Эшбери стал местом пробуждения и испытания чувственного самосознания, местом вруба и возвышенное отчуждение от всех зловещих сил рутинного бытия, препятствующих как самопознанию, так и растворению в каждом настоящем моменте. Это было ладно сшитое сообщество людей, воскресших для прославления потустороннего, открыто восставших против неписаных изуверских догматов кальвинизма, гласящих, что быль превыше наслаждения. Это было прибежище для юных душ, порознь чувствующих свою неполноценность, собравшихся не только для того, чтобы освободить себя от стращающего груза морали перпендикулярного общества, но и для того, чтобы обрести цельность и целостность и, тем самым, ощутить себя частью целокупного гармоничного человечества. Прорыв. Человек в раю. Разделённый кров, преображённый язык, ощущения, ценности, взаимоотношения – и полная свобода бесконечно экспериментировать, хотя бы самым невероятным и причудливым способом. Со временем обитатели этого заново обретённого рая и переплавились и спаялись. И вскоре – с лёгкой руки обозревателя «Сан-Франциско Кроникл» Херба Каэна – обрели себе имя: «хиппи». Имя, вокруг которого сосредоточились все последующие словесные битвы. Которое повторяла улица и твердила пресса. Этот ярлык и первые вспышки суетной известности высветили кое-что из происходящего среди новой марки отверженных, прозелитов, прозелитов и примкнувших. Но лишь когда двадцать тысяч таких вот повёрнутых ребят собрались в Парке Золотых Ворот в январе 67 года на «Первое в мире человеческое со-бытие», национальная пресса восприняла их всерьёз – как это и поныне делают тысячи недовольных молодых людей по всей стране, благодаря которым ручеек из Хейта превратился – нет, не в полноводную реку, – но в тысячи таких ручейков. Именно они – пополнение авангарда галлюцинирующего поколения. Хейт стал местом постоянных тусовок. Тут находили себе приют бывшие студенты, дети сверхпривилегированных родителей, искатели необычного и просто непоседы. И вскоре он превратился в символический центр неудержимого, половодного неприятия всяческой частной собственности, насилования природы, атомной бомбы и войны во Вьетнаме. В мгновение ока, улицы тротуары и лестницы оперились радужными красками обновляющего поколения – чудаки, цыгане, кочевники, неисправимые правдоискатели, наркоты, мотолихачи, да что там: чуть ли не молокососы, и всё это – в бисере, бусах, бородатое, лохматое, босое, заплатанное, с рапахнутыми навстречу надежде лицами. Хэшбери каждому уделял кусочек от своей творимой и творящей плоти». Продолжение было, однако, несколько более отрезвляющем. Пусть. Воспоминание об эйфории – тоже эйфория. Как сказал Леннон: «Да, на земле нет мира, несморя на все наши усилия, и всё-таки я считаю, что движение хиппи, их лозунги мира и любви были ценным явлением. Если кто-то встаёт и улыбается, а потом получает пощёчину, это не уменьшает улыбки, не отменяет её. Ведь она была!» Поэтому продолжим – и вновь сначала. Социолог Шерри Кейвен – автор книги «Хиппи Хейта» (1972) – сама жительница Эейт-Эшбери. Её книга – результат непосредственного многолетнего общения с хиппи. Историю и «теорию» Хейта она излагает так: В 40е года – «это рабочий район с либерально-прогрессивной атмосферой»; С конца 50х годов – приток негров, затем битников (при наличии к тому времени свей литературно-художественной богемы); В 1964 году гомосексуалисты открыли в районе свои бары, и Хейт превратился в место их регулярных встреч; В 1965 г. – пополнение района необыкновенно большим количеством молодых людей. Открытие ими вызывающе декорированных кафе. Эти люди стали поначалу именовать себя «новой общиной».
На рубеже 1965 и 1966 годов толпа хиппи заметно измела свой внешний облик. Ставшая почти уже униформой ослепительно яркая «психоделическая одежда» вытесняется «костюмом» или «улётным костюмом» (high comstume), представляющим набор туалетов разных народов и разных эпох: развевающиеся восточные одеяния, мундиры эпохи гражданской войны, индейские уборы из перьев, викторианские пеньюары и т.д. В этом же 1966 году окончилась вничью борьба между хиппи и «порядочными». Последние постоянно ворчали и пытались в лучшем случае думонстративно игнорировать хиппи, но когда отдел здравоохранения попытался наложить беспрецедентные ограничения на проживание в районе Хейт-Эшбери, чтобы создать юридические предпосылки для изгнания оттуда хиппи, местный муниципальный совет энергично протестовал против этой меры, став на защиту гражданских прав, гарантировавших свободу передвижения. Попытки договориться между хиппи и «порядочными» непосредственно выглядели так. Билл (из «порядочных»): «Вы знаете, что творилось в квартире как раз напротив меня через улицу? Чем я любовался из своего окна? Там твое этих «хиппи» занимались любовью! Прямо на балконе! На глазах у всех!». Один из хиппов реагирует с недоумением: «А что худого в том, чтобы заниматься любовью?». Билл повторяет, акцентируя каждый слог: «На глазах у всех?». Хиппи продолжает в свою очередь: «Ну и что?». И так далее. 1967 год стал, как мы уже давно знаем, кульминацией хиппового сдвига: именно тогда была провозглашена «Власть цветов». Цветок – как символ хиппи – демонстрировал их тяготение к мягкости, ненасилию, любви, ко всему природному и райски-телесному. По одной из версий хипповый цветок должен быть пяти-лепестковым, типа настурции. Если рядового члена хипповой общины спросить, в чём заключается его кредо, ответ будет самым общим и неопределённым. Кейвен сама попыталась свести взгляды хиппи в некую «систему», вернее выделить среди них те, на которых поставлены самые сильные акценты. Сначала – конспективная реконструкция в виде цепочки максим. Хиппи верит:
К сему – максимы моральные: «занимайся своим делом», «ни к кому не лезь», «не тормошись» (не суетись), «сочувствуй – делись с другими». Теперь – развёртка, гроздья ключевых понятий. Ещё один хипповый аноним – о прилично-порядочных: «Они думают, что видение – это галлюцинация... Они никогда не поймут, что идеи тоже реальны». Третий: «ЛСД позволяет непосредственно прикоснуться ко всему окружающему. Стоит принять ЛСД, как действительность начинает мягко входить в тебя. Полное самоощущение всех и вся. Голова обнажается, она очищается, как луковица, пока наконец в серёдке не останется нечто действительно стоящее. Оно как раз там, откуда мы можем видеть – и точнее, и отчётливее, и, главное, не прилагая особых усилий... Употребление психотропов автоматически погружает людей в иную систему отношений». Самое важное в таком опыте – то, что «свободный» человек способен действовать в соответствии с открывающимися перед ним возможностями и чувственно воплощать «альтернативную реальность». Хотя здесь есть и своё «но». Вот оно. Ховард с товарищами обсуждали проблему восприятия ЛСД («кислоты»). Ховард сказал Вулфу: «Однажды я попробовал сыграть в шахматы под кислотой. Это невозможно. Я видел доску, а на ней миллион возможностей сделать ход, и все они были превосходны. Конечно, двинуть фигуру можно, но я ведь понимал, что можно было двинуть любую фигуру и сыграть в какую угодно игру». Вулф спросил, что он хочет этим сказать, и Ховард стал объяснять, что если ты действительно хочешь сыграть в обычные шахматы, то – почему бы и нет – играй. Но в этом нет никакой необходимости: ты точно так же можешь сыграть в бесчисленное множество игр, являющихся вариациями шахмат. Можно прокомментировать. С данной проблемой столкнулись и решили её для себя 2.НАРКОТИКИ. Относительно роли галлюционогенов хиппи, в основном, придерживаются двух, во многом сходных мнений. Согласно и первому и второму взгляду, галлюциногены способствуют расширению сознания. Однако, если первые считают приём наркотика необходимым и достаточным средством для этого, о для других наркотики – только одно из средств, разрушающих границы привычного восприятия, но сами по себе они не преображают личность. 3.ЖИЗНЬ В СЕГОДНЯШНУЙ СИТУАЦИИ. Задача хиппи состоит в том, чтобы жить в альтернативной реальности не завтра, а сегодня, сейчас: «Если вы отвергаете мир, в который вас втолкнули, вы должны найти другой мир. Нельзя просто усесться и объявить, что всё ещё будет создано. Всякое внешнее движение бесполезно, пока в нём участвуют люди, внутренне не переменившееся. Чем больше становишься ты самим собой, тем ты красивее. Каждый из людей - самая интересная на свете личность. Каждый!». 4.ДУХОВНАЯ ОБЩИНА. Общность между хиппи создаётся на почве общей истины, открывающемуся каждому в отдельности на его индивидуальном пути. Предполагается, что общность «видения» стирает границы между «я» и «другими», и любовь к себе становится неотделимой от любви к другим. Здесь напрашивается аналогия с родоплеменной жизнью примитивных племён, которые, кстати, одобряются самими хиппи, говорящими о Хейте: «все люди принадлежат мне, а я принадлежу им» ... Сюда же – хиппи-аноним (из Вулфа): «Я чувствую, что они (в Хейт-Эшбери) – мои люди. Это как на трассе... встречу с хиппи там воспринимаешь просто как чудо, потому что она – мгновенная связь, мгновенная любовь и готовность помочь...». Ещё – хиппи Стэн (из него же): «Племенная идентификация удаётся потому, что ты хочешь верить каждому, чтобы каждый верил другому. Я это осознал на одном be-in в Парке Золотых Ворот. Там собрались люди, которым я могу доверить свою жизнь. Потому что они принадлежат мне, а я им... Вот что такое племя: это люди, которые заботятся друг о друге по-настоящему». Кейвэн резюмирует: «Реальность осознаётся «сегментированием» мира, скорее, в горизонтальном аспекте, чем в вертикальном», - и далее: «Духовная община – это коллектив, в котором индивидуальные члены совокупно живут единой духовной жизнью тет-а-тет с аналогичным духовным миром». (Иными словами, «община состоит из личностей в их отношении к физическим условиям существования этих людей»). Хиппи, естественно, вписывают себя в первый член этого противопоставления, для них «универсум – это метасознание, в котором оригинальное видение вставлено в перспективу окончательного сознания». Таким образом, достойное видение оказывается ключом, который открывает запертые двери, даже если в них нет замочной скважины. Послушаем, что по этому поводу сказал Вулфу ещё один безымянный хиппи: «В один прекрасный день Бог сморгнёт Вселенную. И всё начнётся снова с того же самого взрыва. Меня это не волнует. Коммунисты утверждают, что корень всего – диалектический материализм, хо-хо. Свидетели Иеговы твердят, что в основе всего – разрушение огнём, хе-хе. Что за дурацкая планета! Ведь на ней есть всё, о чём не помысли. Любая касательная. Любая противоположность. Любая пермутация. Любая практическая штука. Любая тень. Всё, о чём ни заговори. Неверно утверждать, что нельзя видеть мир воочию. Я думаю, можно». И, как добавил хиппи Барт, «по-настоящему понять – это значит понять немедленно». 5.ВСЕЛЕННАЯ. Главный признак «истинного» пути жизни – гармонические отношения человека с природой, «ложного» - конфликт между ними. Основная часть книги Кейвэн посвящена жизненной практике хиппи, в которой она выделяет следующие моменты: одежду, еду, работу, «просто жизнь (just being)», общение и хэппенинги. При этом нужно помнить, что реальное наполнение времени для хиппи – вопрос прихоти и каприза. Так, если он целый день проваляется в постели, ни у кого не вызовет удивления, а у самого, так сказать, «затворника» – досады на то, что он что-то пропустил в этой жизни.
7.ЕДА. Хиппи различают два вида трапезы: «просто еда» и «закуска». «Просто еда» это и в самом деле просто еда, и хиппи, проглотивший на завтрак порцию бобового супа с морковью, остаётся очень доволен стряпнёй своей подруги. «Закуска» – почти ритуальное удовольствие, связанное с приёмом большой дозы наркотиков: в этом случае хиппи поглощает мороженное, ореховое масло, восточные сладости. Время приёма пищи, естественно, не регламентировано. В качестве приправы к еде – несколько слов-картинок к перечисленным моральным максимам. Они не идеологические команды. Более того, если спросить, какими правилами руководствуются члены хиппкоммуны, они ответят: «Никакими». Однако, на практичке провидятся различия между тем, что санкционируется как «хипповое», и остальным, тем, что таковым не является. Скажем, «занимайся своим делом» понимается совершенно определённо как запрет: идя самому, наступать на ноги другим. Связав сие с видением. Получим: имея его оригинальным, хочешь не хочешь, пойдёшь СВОИМ путём, а значит, ДРУГОМУ на ноги ни за что не наступишь. То же – в бытовом приложении. Хипторговец Тед: «Туристы (ещё одно словцо для обозначения «порядочных») смотрят на нас как на животных, они думают, что Хейт – это зоопарк. Все они непробиваемые, и нас хотят уподобить себе». И – методы ненасильственной борьбы с «туристами»: «Пятеро хиппов оказались объектом длительного внимания большой группы туристов. Тогда один из парней стал массировать груди девушки, а другой завопил: «Глядите, что они делают!», туристы в беспорядке отступили». Тем самым Кейвэн лукаво намекает, что хиппи не позволяют туристам «заниматься своим делом», как себе. 8.РАБОТА. Идеалом для общин является «свободный ремесленник», т.е. тот, кто может увидеть и оценить конечный результат своей деятельности, не зависит от навязанного извне рабочего расписания и живёт в гармонии с естественным миром. При этом хиппи всегда подчёркивает, что работает не для денег. А ради артистического удовлетворения. Итальянские исследователи коммун Хейта добавляют, что ни деньги, ни работа не являются для хиппи целью, достижению которой надо посвятить всего себя. Экс-писательница Голдхилл говорила так: «Это смертельный грех – заниматься монотонной работой, всегда одинаковой. Может быть, это даже надругательство над собой, ибо жить надо в радости, создавать с радостью, веря, что благодаря этому ты приближаешься к Богу. Бог – это первое среди первых, поэтому главное – развлечение и игры. Итак, создание есть развлечение». Исходя из этой посылки, можно совершенно чётко сказать, что в процессе подготовки этого журнала мы все стали 125-процентными хиппи и максимально приблизились к Богу. Некоторые хиппи подрабатывают продажей подпольных газет, причём часто они сбывают туристам старые экземпляры. На претензии покупателей хиппаки в соответствии со своей концепцией времени и презрением к «спешке» отвечают: «Вы же этого ещё не читали, какое значение имеет дата?!». Если же хиппи приходится работать на обычной работе, что они не склонны дорожить местом, подолгу не задерживаются на одной и той же работе и часто бросают её «просто так», без всякой мотивировки. Хиппи Хэнк, научившись ремеслу гравёра, по его собственному А вот, со слов женщины-социолога, образчик сбыта продукции: «Созанна познакомила меня со своим приятелем Руни, который, по её словам, делает прелестные украшения. Я спросила Руни, где продаются изготовленные им украшения. От ответил, что «люди знают, что я делаю хорошие украшения, и знают, где меня найти. Поэтому, если им нужно, они приходят, и я продаю». Кейвэн заметила, что такой способ продажи – ненадёжный источник доходов. Руни ответил, что он предпочитает иметь ненадёжный источник доходов, чем связываться с торговцами». Или: «Кейвэн навестила хипповый магазинчик во время, обозначенное как рабочее. Закрыто. И так – в течении нескольких часов. Когда торговец венулся, он пояснил: «Именно потому я и держу магазин в Хейте, а не где-нибудь в другом месте, где денег было бы больше. А кайфа никакого». Или: Шерри встретила на улице хипповую Френсис, поприветствовала её и заметила, что она, вроде, должна быт на работе. Та в ответ: «У меня сегодня нет настроения». 9.ПРОСТО ЖИЗНЬ (just being). Когда у хиппи спрашивают, что он делал во время своего отъезда из города или после того, как бросил работу, в ответ часто можно услышать: «жил просто так» (член обычного общества сказал бы: «слонялся», «бездельничал», «волынил» – совершенно с другим оценочным акцентом). Это «занятие», выражающееся в отсутствии занятия, может быть и индивидуальным и коллективным (ибо хиппи приобретают навык к публичному уединению, что прямо связано с чань-буддизмом). В принципе just being – оттуда же. Как сказано у упомянутого Абаева о чаньцах: для них «просто жить» значит «быть естественным без всякого преднамеренного стремления стать естественным». То и дело можно встретить хиппи, которые группами и поодиночке сидят с закрытыми глазами подставив лица солнышку, или, скрестив ноги, не отводят взгляда от собственного пупа, или лежат на животе, вяло ковыряясь в траве, или медленно прохаживаются по асфальтированным дорожкам парка, уставившись на пальцы ног, или копошатся в кустарнике, которым обсажены аллеи. ВСЕ ОНИ В ЭТОТ МОМЕНТ ЗАНЯТЫ just being. 10.ОБЩЕНИЕ. Совместное времяпрепровождение (в отличие от «просто жизни») для хиппи состоит в том, что они собираются такими же небольшими группками но при этом замечают присутствие друг друга. Кейвэн выделяет два вида словесного общения: 1. «разглагольствования», «выступления» (rapping) и 2. «просто разговоры». Первые представляют собой внезапные длинные монологи, на которые собеседники, в отличие от «порядочных», обычно не реагируют ни репликами, ни иным проявлением внимания (собеседники в этом случае могут вообще отсутствовать, т.е.: сиди сам по себе и произноси тирады...). «Просто разговор» – беседа совершенно беспорядочная, перескакивающая с предмета на предмет, без отклика на реплики собеседника, что считается в порядке вещей и не вызывает ни у кого глубокого обморока или прилива желчи. Такая структура беседы отражает отвращение хиппи к единственной, «заданной», произвольно навязанной реальности, их стремление вместить в сознание всё разнообразие возможностей в каждый данный момент. К хиппи можно зайти, не постучавшись, взять с полки книгу и сесть читать, не отвлекая хозяина от его занятий; включить магнитофон, затеять танцы, оставив своё прежнее дело, начать принимать посреди комнаты позы из йоги. Всё это будет считаться общением гостей с хозяином. Впрочем, возможны разговоры с обычной структурой. И наоборот. Что отражает представления хиппи о мире. Предпоследние определяют мир просто как «данную реальность», где любая линейная последовательность может быть сочтена «произвольно» наложенной на этот мир. Говорение воспринимается как музыка, которую можно слушать, а можно и нет. Вот, скажем, Шерри Кейвэн пыталась пригласить Аллена (и через него других хиппов) поучаствовать в митинге. Когда она закончила свою пригласительную тираду, тот уставился на неё и спросил: «Женщина, о чём это ты?». Кейвэн поняла его буквально и тут же повторила сказанное. На что Аллен отреагировал предельно просто: «Кончай пудрить мне мозги!», – и мгновенно удалился. 11.ХЭППЕНИНГИ. Это чаще всего просто сборища в каком-нибудь облюбованном общественном помещении для совместного слушания музыки, разговоров и танцев в сопровождении световых шоу и пр. Выглядит это, скажем, так: хиппи толпами входят и выходят из помещения, танцуют в «улётных» и будничных костюмах (иногда разукрасив себя флуоресцентными красками), под музыку и без музыки и не в такт музыке (о названии танца спрашивать бесполезно – «просто танец», вытанцовывание музыки из себя), парами и очень часто в одиночку, каждый на свой лад; половина вообще не танцует, а сидит или лежит на полу около эстрады, тут же с визгом бегают, танцуют вместе со взрослыми и катаются по полу детишки. В общем, где намешены сингинг, дансинг, токинг биинг, там и хэппенинг. 12.ВРЕМЯ. Любимое изречение хиппи по этому поводу: «Времени не существует». Течение времени для хиппи – процесс не количественно линейный, а качественно-ценностный. На элементарный вопрос, который час или какое сейчас время дня, хиппи не ответит, как делают все обычные люди, а скажет «хорошее время» или «дурное время», в зависимости от того, как он его ощущает. «Хорошее» время – это совпадение идеологического ожидания и реального подношения, «плохое» – наоборот. И вообще, время – процесс, имеющий ещё место в сознании, но никак не в действительности. Что, при желании, можно вполне вписать в хайдеггеровское: «Время не есть. Время имеет место».
- Сюда, Джек! Ты моя самая любимая вещь. Приди же к своей нежной, прекрасной, сердечной любви, моя небесная звезда – тихий женский голос доносится из зарослей, окаймляющих спокойное маленькое озерцо. В густой траве лежит девушка лет 19-20 с распущенными, как у Офелии, локонами, в оранжево-голубом платье. С дальнего конца озера доносятся звуки гармоники – на камне расположится такой же длинноволосый парень. Девица продолжает свою призывную песню, перебирая в руках венок из цветов». Дальше, естественно, вступал сам философский доктор с диаматовой оглоблей: «Хиппи ни в коем случае не являются какими-либо борцами (они сами подчёркивают свой «миролюбивый характер»), однако нельзя не видеть, что их движение, по существу, служит целям отвлечения молодёжи от классовой борьбы». Грубовато, но правда-матка. А вот после «рокк-ансамбль выдавал бредовый поток звуков» читать уже не обязательно. Тут начиналась епархия бравых композиторов вроде Богословского и Э.Денисова. Тем не менее – спасибо Ерёминым! Из их страничек, в конце концов, наковырялась разрозненная книжка, сгодившаяся на растопку искры. Ну а там пора вернуться в Хейт, чтобы доразгрести охолонувшее пепелище. Под занавес – ещё несколько фрагментов из книги Кейвэн. Хиппи стараются не замечать всего, что в их жизни связано с деньгами, и считают соприкосновение с ними злом, неизбежным до той поры, «пока не освободится остальная часть Сан-Франциско».
Есть и другие способы добычи «травки». Один из них – «раскладка» (laying grass) – способ обмена, всецело соответствующий идеологии хиппи. «Раскладка» – это передача марихуаны в дар без предварительной просьбы со стороны получателя. Другой – выспрашивание, «аск». В моральные предписания хиппи входит готовность делиться своим достоянием, не отказывать просящему, – но не за счёт ущемления своих интересов. Поэтому выпрашивать травку не возбраняется, но давать её совсем не обязательно. В связи с отношением к телу как произведению искусства, главные заботы направлены не на его пропитание, а на украшение; при весьма ограниченных средствах хиппи предпочитают нитку бус завтраку, и это предпочтение будет одобрено другими членами общины как действие естественное и разумное. Кроме того, беззаботность хиппи относительно пропитания основывается на уверенности в том, что другие поделятся с ним едой; наконец, не испытывая никакого уважения к собственнической морали «приличного общества» (всё равно «»обречённого на гибель), хиппи не остановится перед тем, чтобы стянуть из булочной и овощной лавки какую-нибудь мелочь. Проблема крова так же решается просто. В маленьких общежитиях-коммунах двери для неожиданно прибывших друзей открыты день и ночь. Иметь адреса друзей – значит разрешить затруднения с ночлегом не менее, чем на несколько суток. А ьам дальше в путь – непременным «стопом». Поскольку душевная жизнь осмысляется как непосредственное переживание без ориентации на будущее, всякое желаемое должно удовлетворяться тут же, безотлагательно. Отсрочка в исполнении желания невыносима, она причиняет хиппи настоящую боль. Так что, если кто-то, к примеру, хочет потанцевать и не может войти в зал, кому-то понадобилась галлюциногенная игрушка (калейдоскоп, свеча, афишка, колокольчик), а её нет под рукой – это переживается как серьёзное бедствие. Раздражение от неуместного, нарушающего душевное равновесие вмешательства или от нежелательного присутствия других – заурядная неприятность. Её легко уладить, «покинув суету» или отключившись от собеседника («выключи» его). Извинения при этом, разумеется, не нужны. Нельзя, конечно, сказать, что народец Хейта гомогенен. Кейвэн делит его на людей сознательных и наивно-идеалистических. Если кто-то говорит о других: «Они ещё молодые», под этими «молодыми» не имеется в виду возраст (адресат может быть одногодком), но именно хипповая зрелость. Отсюда такие вот реакции образца лета 67-го на новых рекрутов («пионеров», по-нашему): «Плохо дело. Они («пионеры») не знают, как жить». На митинге в городском холле, где сошлись старая и новая общины, один из ораторов говорил о необходимости зелёных насаждений вдоль улиц. И сказал, призвав к добровольным пожертвованиям, какие суммы уже собраны. Перводневец в Хейте по имени Кевин гаркнул с места на это: «Отдайте эти деньги хиппам! Отдайте нам на хавку!». В ответ матёрый эшбериец окоротил его: «Ты что, уже проголодался, малец?». Тем не менее привязанность к своей общине – это единственная тема хиппи, связанная с ориентацией на будущее. Они охотно принимаются описывать видящийся им образ вселенского коллектива, в котором никто никому не препятствует «заниматься своим делом», никто не испытывает угнетения со стороны «организованного общества» и каждый устремлён к постижению мировой красоты и истины. Коммуну в Хейт-Эшбери они рассматривают как почин и пример. Окончательный вывод Шерри Кейвэн таков: собранный ею материал позволяет утвердительно ответить на вопрос о соответствии жизненной практики хиппи исходной системе их убеждений.
Собрал и склеил Андрей МАДИСОН + Архивные материалы Маргариты P.S. Просто замечательно. Изучив материалы о хиппи в ЗАБРИСКИ и в нашем ИЗИКЕ, смело отращивай волосы, бороду, обвешивайся валдайскими колокольчиками и – НА ДОРОГУ!!! Между тем, в 1969 году по Фриско ходили-ползали слухи о «PSYCHEDELIC RANGERS», фантастическом братстве, вождём которого был некто по имени Michael Bowen. Сидя в своей комнате для размышлений, расписанной волшебными узорами и с окнами, заклеенными индийской рисовой бумагой, Майкл пудрил мозги прибывшим в столицу хиппи буржуазным журналистам. «PSYCHEDELIC RANGERS» готовы на всё, – говорил вождь о своей ультрасекретной организации, – они всегда в движении, они расчищают путь от гнилья где бы то ни было». После небольшой паузы Bowen произносит пророческим тоном, и наверняка какая-то журналисточка издаёт испуганный писк: «Юноша из psychedelic-мира пожирает чудовище кибернетики!». Очевидно, собравшиеся в комнате хиппи с ним согласны, они великолепно понимают, о чём идёт речь... Человеку несведущему дойти до всего самому чрезвычайно трудно. «Юноша из psychedelic-мира, – великодушно поясняет вождь Bowen, – это не те, кого вы видите, путешествуя по штатам, это люди, принимающие ЛСД, отрицающие общество, они, сплачиваясь, создают организацию вроде нашей. И член этой организации, этот новый человек при первой же встречи сожрёт чудовище кибернетики и таким образом приобретёт силу электронной цивилизации. Всё это вовсе не означает возвращения к первобытносу состоянию и уничтожению всего разумного. Это лишь начало, обеспечивающее 50 процентов успеха в будущем. Это послужит основой для создания прекрасной цивилизации: мы боремся за создание электрического буддизма»... |
  |
Приблизительно с 1966 года это наименование было вытеснено кличками «хиппи» и «порядочные» (strights). Раскол района на две группировки состоялся.
ещё даосы. Итак, есть две ситуации – до выбора и после. Первую описал Ховард. Во второй, по Н.В.Абаеву, снимается неопределённость и появляется возможность действовать, но отпадение альтернатив обедняет возможность и носит необратимый характер (так как, приняв резолюцию а1, нельзя принять а2, поскольку а1 есть а2). ...Если говорить о жизни вообще, то это выбор того или иного варианта поведения, первого шага, который всё равно ведёт к смерти. Сталкиваясь с нерадостной альтернативой – идти к смерти или стоять на месте, даосы попытались найти выход в ином подходе, а именно: «уйти от необходимости реализовывать себя как а1, а2,...аN, найдя некое А, которое было бы инвариантом а1...аN, и идентифицировать себя с ним». А – это Дао, а желающие могут повторить подвиг даосов.
6.ОДЕЖДА. Одежде для хиппи – не способ выглядеть социально-приемлемым, а быть красивым в соответствии со своим состоянием, отсюда – переодевание в любое время. Кейвэн наблюдала, как девушка-хиппи долго играла на рояле, сидя в мужском нижнем белье; затем внезапно замерла в глубокой задумчивости, поднялась, вышла в соседнюю комнату и вернулась в юбке с индейским орнаментом и блузке неопределённого происхождения, после чего вновь уселась за инструмент и продолжала играть. Другой характерный случай: компания хиппи собиралась на прогулку; когда все уже были в дверях, один их них неожиданно заявил что «хочет одеться», и все спокойно дожидались, пока он сменил одну пару ярчайших штанов на другую, столь же потрясающую.
признанию, предпочёл резьбу по камню гравированию на стали только потому, что «камень – часть природы». Кроме того, это процесс захватывает тебя всего, а не только руки.
Однако пора сделать лирическое отступленьице с душком. Бывали дни (олдовые их помнят), когда наш брат х/п питался в основном безмолвными флюидами из Хейта. На себя ещё можно было полюбоваться в «Крокодиле», а вот о братском обмене опытом с зарубежными коллегами – ни-ни, зарекись грезить. С диссидентами были мировая общественность и зарубежные посольства, а с нами? (Некоторые, правда, из числа хихиппи и неохихиппи, думают, что с нами как раз и были и посольства, и эта самая общественность! – Easy Rider). Слово из трёх букв? Приходилось питаться крохами с полевой кухни идеологического фронта. По когтю, методами любезного профессора Герасимова, восстанавливать льва и его хаер. Бралась, к примеру, книжка доктора философских наук Ерёмина «Если мне хочется в рай». И из словесного поноса на какой-то там странице вдруг выковыривалась жемчужина, помеченная Хейтом: «То здесь, то там в кустах вырисовываются фигуры хиппи, потягивающих «травку» (так называют наркотик марихуану) или наигрывающих бесконечные мелодии на банджо. У каждого из них своя собственная вселенная, где можно вращаться по причудливой орбите.
Однако где хиппи всё же приходится сталкиваться с рыночными отношениями, – это при покупке наркотиков. Обсуждение цены за марихуану – одна из излюбленных тем. Знатоки то и дело спорят о качестве разных сортов.