Покидая Вавилон налегке.
(часть 2)

Главным средством, как это водится для мистиков всех времён, была марихуана, (каннабис, ганджа, на местном диалекте: Кайя – вспомнили одноимённый альбом Боба Марли?). Мотивировка та же, что и во времена Колриджа, Россетти, Готье или Бодлера. Очень похоже на Тимоти Лири: недаром его ученица – американский антрополог с говорящей фамилией Кэрол Йони защитила диссертацию, обосновывающую опыт расты в борьбе с «колониальным» левополушарным мышлением, связывающую ритуальное употребление растаманами «травы мудрости» с символизмом мышления, с установлением связи между реальностью и миром гармонии.

В книге «Боб Марли своими собственными словами», вышедшей в Англии в прошлом году, размышления и суждения великого растамана насчёт индийской конопли выделены в отдельную главу. Это неслучайно, т.к. для растамана «травка» - предмет религиозного поклонения, со ссылкой на Писание (Бытие 1:12; 3:18; Исход 10:12; Псалом 104:14) под ней понимается любое упоминание флоры в авторитетных текстах. В интервью журналу «Роллинг Стоун» Боб Марли говорил: «Когда ты куришь траву, это открывает тебе твою собственную суть. Все твои недостойные поступки открываются тебе травкой – это твоя совесть, и она даёт тебе честную картину самого себя. Травка заставляет тебя предаться созерцательному размышлению ... это всего лишь природный продукт, и она растёт, подобно дереву».1 А во что пишет журнал британских растаманов: «Посредством священной травы, которую создатель дал человеку для пищи (духовной) Е.Г.О.2 слуга отделяет себя от Вавилона, даже находясь посреди него. Человек очищает храм свой, воскуривая в нём этот божественный фимиам. Эта трава есть причащения Я и Я (так называют себя братья растафари – Н.С.) к Джа, к Псалмам, чтобы изгнать прочие понятия из Живой Церкви человека (по представлениям расты, человек – сам себе храм, поэтому культовые сооружения излишни. – Н.С.) и преградить Вавилону дорогу назад. И хотя Система борется с травой, она не может помешать расте пользоваться этим божественным средством очищения, чтобы возносить хвалу Джа Растафари». Далее говорится о том, что без священной травки человек остаётся в Вавилоне безоружным, а курение лишь время от времени небольшого косячка тоже в век всеобщего осквернения не спасает: надо регулярно превращать себя в Храм огня, возжигая священный фимиам.3 Надо сказать, что при всём при том растаманы очень заботятся о своём здоровье, особенно налегая на естественный рацион питания, и отличаются долголетием: видимо, сказывается запрет на курение табака и спиртное, марихуана же употребляется в чисто ритуальных целях и не совмещается с более сильными наркотиками.

Листик марихуаны – столь же излюбленный символ растафари, как и Звезда Давида и Лев Иудейский. На альбомах рэггей музыканты обязательно либо в клубах дымка, либо в зарослях конопли, либо с листиком на майке. В последние годы растафари вызывает симпатии забубенной богемы всего мира, организовав при спонсорстве журнала «Блэк Мьюзик» с участием ведущих групп рэггей компанию «Легализуйте марихуану!» («Легализуйте её!» называется альбом Питера Тоша) и стараниями координатора координатором всего начинания Энди Корнуэлла проведя несколько «Международных конференций за каннабис». А уж сколько альбомов и песен рэггей посвящены этой щепетильной теме! Наряду с Маркусом Гарви, Джа Растафари и свободой Африки марихуана – любимая тема рэггей.

Другим важным средством раскрепощения сознания считалось самодеятельное искусство. Каждый «браток» стремился писать стихи, рисовать, ваять. Заниматься народными промыслами, но главное – петь и танцевать. Поэт и художник Ра «Т» говорит: «Для меня искусство – это то, что объединяет человечество. У искусства есть могущество, чтобы освободить человека от определённых тягот, вызванных его образом жизни. Человек, рождённый в гетто, не может позволить себе быть всего лишь «живописцем по воскресным дням» (т.е. дилетантом, любителем – Н.С.), вся его жизнь вовлечена в распространение его идей: растафаризм, политика, Чёрная культура и всё такое... Для меня искусство – это единое космическое сознание. То, как вы любите, как в живёте, даже как вы ненавидите: даже негативные выражения вашей личности подразумевают определённые артистические формы. Потому я действительно не отделяю мой искусство от других сфер моей жизни... Религиозные же аспекты искусства на деле не привязаны к одной и той же теме. Что бы вы не делали – всё это может быть религиозным. Нельзя сказать, что вот, мол, это моё произведение – растафаристское, а вот это – нет; всякий художественно выраженный образ может быть религиозным, это зависит от настроя вашей медитации в момент его зарождения. Растафаризм выражается не в физическом образе, а в духовном понятии... Художники – пионеры духа. Мы, более молодое поколение растафари, должны сохранять наследие прошлого... Мы – те, кто должен добавить новые богатства в сокровищницу Чёрной культуры...»4

Рас Сэм Браун говорит: «Для меня поэзия – это говорящий во мне внутренний голос Бога. Когда я пишу стихи, это Бог взывает через моё сердце. Для меня поэзия – это настройка на чистоту божественной волны. В поэзии я собираюсь донести своё послание до угнетённых».5 «Мы из трущобного города, пел Боб Марли, – мы освободим свой народ музыкой, музыкой рэггей» ...

Самая броская внешняя черта растамана – для посторонних это стало визитной карточкой растафари – длинные локоны, скрученные в косицы. По задумке братии из Пинакля, это была древняя «эфиопская» причёска, делавшая африканцев былых времён гордыми и непобедимыми, похожими на Льва Иудейского. Львиная грива действительно придаёт растаманам неповторимую импозантность.

Локоны шокировали цивильных граждан, окрестившых их «дрэдлокс» («ужасные патлы» - по-нашему это называлось бы »). Растаманы подхватили словцо, назвав себя «дрэдлокс», «дрэдс» или «нэтти дрэдс» («нэтти» - искажённый английский «курчавый», презрительное прозвище чернокожего, вывернутого растаманами наизнанку). Оболваненный же европейской цивилизацией чернокожий, стремящийся стать «чёрным европейцем», был прозван «CRASY BALDHEAD» («лысая балда»).

До конца 50х растаманов воспринимали на Ямайке со страхом и обрезгливостью, как «Белове братство» юсмалиан у нас. Помимо марихуаны, развивающихся дрэдлокс и люмпенского вида, обывателя перепугали два символичных захвата Кингстона растаманами и ажиотаж, вызванный слухами о переселении в Африку: на набережных собирались живописные толпы растаманов, босяцкие лохмотья которых были красного, золотого и зелёного цветов (цвета эфиопского флага, символ расты), внимательно вглядываясь в даль, не плывут ли посланные Хайле Селассие корабли. Неприятное впечатление производило на горожан и пламенное краснобайство братии, способность часами витийствовать на самые мудрёные темы (честно говоря, впервые столкнувшись в Анголе с тамошними растаманами лет пятнадцать назад, я был ошарашен, приняв их за не совсем здоровых людей, в чём искренне каюсь). (См. сведения об искусстве говорильни у хиппи на первых страницах нашего журнала! – Easy Rider).

Не смотря на гневные пророчества относительно скорого краха Вавилона, братия состояла из добродушных и славных людей. Братская любовь и доброжелательность, как-то даже слишком непротиворечиво сочетавшихся с ожиданием кошмарного конца Западной цивилизации, стали основой нравственного учения растафари. Труд считался в принципе похвальным делом – но не на Систему Вавилона (стремясь в слове вскрыть суть, раста переименовывает всё и вся, в частности, найдя словцо «SHITSTEM» вместо «SYSTEM»). Карьера, участие в политике, БОБпрочая суета считались делом гнусным. Позой растамана стала спокойная величавость, мудрое достоинство, основанное на понимании мистического промысла Джа Растафари, великого таинства африканской мистики,6 неучастие в «крысиных гонках» копошащейся Системы.

Девизом, приветствием и молитвой растафари стали слова «PEACE and LOVE».

Вот отрывок из «Книги Бытия» растафари написанной Расом Сэмом Брауном: «Мы, растафариане, предназначены освободить не только рассеянных по свету эфиопов, но всех вообще людей, животных, травы и все другие формы жизни». Основные же заповеди расты («Моральный кодекс») Рас Сэм Браун сформулировал так:

  1. Запрещено осквернять облик Человека надрезами, бритьём и стрижкой, татуировкой, уродованием тела.
  2. Необходимо соблюдать вегетарианство, хотя иногда разрешается есть мясо, кроме свинины, моллюсков и т.д.
  3. Мы поклоняемся лишь Растафари и никаким другим богам, объявляя вне закона все формы язычества, хотя и относясь с уважением ко всем верующим.
  4. Мы любим и уважаем человеческое братство, хотя в первую очередь люби сынов Хама (т.е. африканцев – Н.С.)
  5. Мы отвергаем ненависть, ревность, зависть, обман, вероломство, предательство и т.д.
  6. Мы не принимаем ни наслаждений, предоставляемых нынешним обществом, ни его пророков.
  7. Мы призваны установить в мире порядок, основанный на братстве.
  8. Наш долг – протянуть руку милосердия любому брату в беде, в первую очередь тому, кто из ордена растафари, во вторую – любому; человеку ли, животному ли, растению и т.д.
  9. Мы придерживаемся древних законов Эфиопии.
  10. Не соблазняйся подачками, титулами и богатствами, которыми в страхе будут тебя прельщать враги; землю, как воды покрывают моря. Во имя Джа Растафари! Мир.

Природа, воплощённая в Джа, - это космическая творящая сила, выраженная в Слове. Все люди, как дерево из семени, решимость тебе придаст любовь к Растафари.7

Собственность идеале должна была быть общей для всей братии.

Вот как отозвался о Ямайке белый ямайский аристократ: «За всей этой фундаментальной белибердой стоит, однако, здравая психологическая истина. В 20е годы на Ямайке чернокожему, если он хотел спасти самоуважение, жестоко попираемое жестокими расовыми предрассудками, оставались открытыми лишь два пути. С одной стороны, от могу попытаться пробиться вверх и стать чем-то вроде «чёрного джентльмена». Многие пытались, но безуспешно. Или же он мог просто самоустраниться от общества, которое оскорбляло его, создать религию, культуру и образ жизни, которые, полностью исключая белого человека и дела рук его, ставят досягаемости пренебрежительного отношения белых и предрассудков, основанных на европейских ценностях... В какой-то мере растафаризм был лучшим путём. Растаманы исповедовали любовь, мир и согласие между людбми и расами. Освободившись от ежедневного воздействия доктрин превосходства белой расы, они достигли уверенности в себе и сбросили бремя, постоянно гнетущее более «респектабельных» чернокожих».8

Троица принималась братией как триединство Создателя Джа, Избавителя Джа Растафари и Братии Растафари (т.е. Бог – в каждом из растаманов). Джа понимался так же как Природа, Естественность, противостоящие искусственности Западной цивилизации, – недаром растаманы не носят синтетику как «материал Вавилона», а периодика растафари пестрит рекламой натуральных одежд из волокон конопли.

Рас Маркус на вышедший два года назад американской студии «РАС» (RAS – Real Authentic Sound) пластинке «Олдовые растафари» (“Rastafari Elders”) говорит: «Мы хотим, чтобы вы поняли, в чём сымысл растафари. Мы здесь для того, чтобы сделать мир лучше – музыкой и песнями, любовью и единением, и мы будем творить всё добро, какое только сможем (всем людям, каком только сможем, как только сможем и покуда можем... - ред.) Когда всё это свершится, мы сожжём всё оружие, все орудия зла и вновь превратим Землю в обитель мира, которой она было когда-то. И потоки радости и счастья, доброты, любви и единения потекут по вселенной, как воды, покрывающие море. Потому что мир и любовь должны покрыть землю, как воды покрывают моря. Во имя Джа Растафари! Мир».

Природа, воплощённая в Джа, – это космическая творящая сила, выраженная в Слове. Все люди, как дерево из семени, вышли из Слова.

Отсюда – сознательное хитроумное словотворчество, словесная магия растафари. Из смеси просторечия, библейской и «философской» лексики братия создала свой язык – I-Language, или Dreadtalk. РИТА МАРЛИБогатая символика и игра в переосмысление звучания слов делает песни рэггей похожими на камлание, текст становится заумью, загадочной и невразумительной, зато заёт простор истинному переживанию и вчувствованию. Характерная черта I-Language – неделение мистической силой слова «Я» (“I”) как символа приобщённости каждого человека к Джа. В “I” видели и символ «порядкового номера» императора, чьё имя воспринималось как «Хайле Селассие Ай», и знак возвышенности и внутреннего зрения (по звучанию слов «high» и «eye»). «Я» как знак личностного начала заменяет и объектный падеж местоимений, себя же братия называет «Я и Я». По возможности “I” вставляется во все «хорошие» слова: Ithiopia, Iquality, Inity вместо Ethiopia, equality, unity.

Естественность интуитивность и спонтанность «эфиопской» культуры выражется словами «корни» и «вибрация». «Вибрация» - непосредственное постижение сущности бытия, доступное лишь растаману (в 60е это словцо было популярно в среде хиппи), это ещё и медитируя под «травку» и ритуальные «барабаны наябинги» с сомнамбулическим замедленным синкопированным ритмом, поэтому и изначальный, незамутнённый попсой саунд рэггей назывался «вибрацией корней».

«Вибрация корней» - родилась из старинной ямайской музыкальной формы африканского происхождения – бурра, приспособленного для ритуальных церемоний растафари «ризонингс» братком Иовом. В 1949 году Каунт Осси создаёт группу «Мистическое Откровение Растафари», аккомпанирующую ритуальными песнопениям. Браток Лав (Любовь) сопровождал выступления проповедью Мира и Любви. Вокруг группы сплотилась музицирующая часть братии, создавшая «Общину и культурный центр Каунта Осси». Сюда потянулясь всеартистическая богема Ямайки, и вскоре группы музыкантов-растаманов стали возникать десятками (среди самых старых «Мэйталз», «Огни Сабы», «Рас Майкл и Сыновья Негуса»). Заодно растафари становится модным стилем жизни творческих кругов острова, по крайней мере, их богемной части, а уж среди музыкантов – поголовно.

Но «вибрация корней» - это ещё не совсем рэггей. Прежде чем из песнопений братии рождается рэггей , сама раста переживает иную – субкультурную – ипостась.

Параллельно растафари на Ямайке сложилась полукриминальная молодёжная трущёбная субкультура «руд бой» или «руди» («крутые ребята»). В растафари руд бойз увидели как ты идеологическое обоснование своей неприкаянности и ненависти к Системе, а пугающая мирных граждан символика стала знаком вызова истеблишменту. Почти в одночасье руд бойз от поножовщины перешли к любви и братанию, а вместо соперничающей группировки стали ненавидеть Вавилон, отпустив дрэдлокс и приобщившись вместо рома к «травке».

Появление огромного количества растаманов, которым было плевать на Хайле Селассие I (вернее, для которых мифический Джа Растафари и эфиопский монарх никак не сопрягались), которыми репатриация воспринималась как возвращение к своей истинной сущности, к «эфиопской» культуре без каких-либо переездов, огорчило стариков. Интервью и брошюрки ортодоксальных растаманов полны сетований на то, что молодёжь лишь внешне копирует стиль и лексику расты, а религиозной сути её не понимает. Тем не менее, перестав быть – по крайней мере, всерьёз – культом и превратившись в субкультуру молодёжи, раста смогла единственной среди тысяч подобных афро-христианских сект превратиться в поп-феномен, всемирную моду, затронув своим влияние миллионы. Это, конечно, не значит, что миллионы в африканской диаспоре и среди городской молодёжи Африки отпустили дрэдлокс и надели трёхцветный красно-жёлто-зелёный прикид и линялые джинсы. В субкультуре главное не концентрация, а сила косвенного воздействия. Самое существенное, что в итоге остаётся от неё, всегда происходит не в самом центре, среди идущих до конца, а около, среди «сочувствующих». Потому что их в сотни раз больше. Потому что мир состоит в основном из тех, кто зовётся у нас в народе «хлебным хайром» и «клюхами». Может тем он и держится.

Любая молодёжная субкультура имеет стержнем, каналом передачи символов, норм и вообще информации соответствующий стиль рок или поп-музыки. У руд бойз это была музыка ска. Она возникла из мешанины неоафриканских и европейских музыкальных традиций, в основном калипсо и менто (тропического варианта занесённой когда-то из США кадрили), под сильными влиянием североамериканской поп-музыки, в основном ритм-энд-блюза. В 1965-69 годах, ска меняется более жёстким рок сиэди, а к концу 60х, впитав иСТЕНАЮЩИЕ язык, и тематику, и тягучую ритмику «вибрации корней» - рэггей.

Где-то с 1972 года, а особенно с выходом в 1073 году второго записанного в Англии альбома Боба Марли и «Уэйлерз» («Стенающих», первоначальное название, кстати, «Уэйлинг руд бойз») – «Burnin»-рэггей становится одним из самых популярных стилей рок музыки,9 а поскольку тексты в подавляющем большинстве касались идей растафар – считалось, что музыканг рэггей не развлекает, а проповедует, «выполняет духовную миссию», - то субкультура раста-рэггей очаровала чёрную молодёжь, а заодно и раста окончательно превратились в модный стиль, позволивший соединить «хипповость» с африканской самобытностью.

Но это уже совсем другая история, к которой мы ещё вернёмся, но уже в следующий раз.

А пока, чтобы не утомлять собственными субъективными суждениями, приведу несколько выдержек из пространных и слегка напыщенных (как-никак о божественной музыке речь) высказываний теоретика расты нового поколения, Джа Боунса – просто как свидетельство: «Нет сомнений, музыка рэггей сыграла весьма значительную роль, донеся послание растафари доширокой аудитории по всему свету... На рубеже 70х рэггей была полностью в руках певцов, инструменталистов и продюсеров-растаманов. А на рынке рэггей уже преобладали растаманы и симпатизирующие им... Музыка рэггей настаивает и просвещает, и многие, очень многие чёрные юноши воспитаны на ней. Исполнители рэггей усердно и с успехом стараются развить самосознание чёрной молодёжи относительно её культурной и духовной самобытности, корней её традиций и истории, мелких и унизительных социальных условий, в которые её поставил Вавилон...

Так рэггей стала музыкой растаманов, и нет сомнений, что потому-то именно эта музыка стала так популярна и почитаема. В результате множество исполнителей рэггей стали звёздами и супер звёздами. Самой прославленной и уважаемой звездой стал Боб Марли. Но что касается распространения вероучения, философии и доктрины расты, то тут участвовало столько растаманов, что не составит труда перечислить многих, потрудившихся своими записями и интервью наравне с братом Бобом. Например, Каунт Осси и Мистическое Откровение Растафари, Биг Ют, Рас Майкл и Сыновья Негуса, Абиссинцы, Питер Тош, Банни Уэйлер, Уинстон Родни («Пылающее Копьё»), Линвал Томпсон, Чью Мандел и другие, посвятившие себя взывающей к сознанию рэггей корней, воспитывающей в духе возвышенных ценностей. Для тез из чёрной молодёжи начала 70х, кто стремился не отождествлять себя с культурными ценностями Вавилона, а отыскать свою подлинную африканскую самобытность, песни и музыка певцов рэггей были путеводителем... Реггей учит чёрную молодёжь тому, чему её не обучат ни дома, ни в школе, ни в церкви... Брат Боб Марли, несомненно...заставил бесконечное число людей на всех континентах уважать и признавать расту, и более того – принять веру в Джа Растафари».10

Посыпались книги, телепрограммы, фильмы. Среди них художественные (Dread at the Control, Дона Летиса) и документальные: его же Rapping Moovie, Dread Beat An’Blood Франко Россо, Roots Rock Reggae Джереми Марра, Babylon, Reggae inna Babylon, Omega Rising и др.

Раста – это прорыв уйти, вернее, вернуться к своей подлинной сути, бежав из Вавилона «домой», на свою духовную родину. «Белый» нонконформист стремится к тому же, но уйдя прочь из дома. Оказалось – по дороге.

Панков раста-рэггей привлекает безмерно,11 но исключительно своей гневной ипостасью: как подручное теоретическое обоснование для тех, в чьей натуре – неутомимая тяга к Большой Буче, кто и в Раю бы дал оторваться и понавтыкал ангелам перья в задницы

Для хиппи же раста оказалась притягательной другим – экзистенциальной способностью без внутреннего насилия и сожаления освободиться от Вавилона. Поэтому и опыт общин ортодоксальной «олдовой» братии привлёк хиппи больше, чем призывы их чёрных ровесников разнести Вавилон к чёртовой матери.

Собственно, поверхностных «точек соприкосновения» можно надёргать уйму: от дежурного уподобления музыкальными критиками фестиваля «Рэггей сансплэш» ежегодному Вудстоку, а группы растаманов из Сан-Диего «Кардифф риферз» (reefer – сигарета с марихуаной) – «Джефферсон Эйрплэйн» и «Грэйтфул Дэд» ил иназвания первой группы Барретт (позже – ритм-секция «Уэйлерз») – «Хиппи бойз» до того обрадовавшего недавно Америку известия, что Боб Марли, живший тогда в США, самолично придумывал и мастерил фенечки, которые его приятель Айбис Поттс продавал на фестивале в Вудстоке. Но главное – в глубиннос сходстве. Растафари и хиппи – это однотипная реакция на разный жизненный контекст. Правда, преподаватель университета в Дар-эс-Саламе Х.Кэмпбелл возражает: «Движение хиппи было быстропреходящим явлением 60х, а движение растафари остаётся выражением чёрного самосознания и панафриканского освобождения. В самом деле, кое-какое сходство в идеологических взглядах хиппи и расты имелось, но было бы неправильно отвергать рэггей и расту, как это дулается в некоторых социалистических странах, как простое отражение упадка капитализма. Культура растафари неразрывно связана с будущим Африки».12 Но это он так, не подумав, сказал: «кое-каое» и «быстропреходящим».

Во-первых, растафари предлагает уйти из Вавилона, не нагадив и хлопнув дверью, а весело и с лёгкой душой. Как писал 26 IV 1976 «Вашингтон пост» Лэрри Ретер о концерте Марли - «непосвящённому это могло показаться на рок-концертом, а политическим митингом или религиозным действом. Видение Откровения и революции, присущее Бобу Марли, вероятно, никогда не осуществится, но если да, то это будет апокалипсис, под который можно танцевать».

Во-вторых, общим был и путь ухода – через Революцию в Сознании. К слову, так в растафари со временем стали понимать репатриацию – как духовное возвращение к себе. Как вспоминает Джа Боунс: «Я и Я использовали психологическую силу воображения, чтобы создать альтернативное общество – прямо здесь, в этом дворике».13

Ребята из британской группы рэггей «Асвад» поучают: «Наша музыка – революционная сила, но эта революция должна быть духовной. Наша публика воспринимает это как революцию ... Но когда другие думают о революции, им мерещится груда оружия, пальба на улицах и всё такое, - у нас совсем другая революция, революция без оружия. Это революция в сознании. Идёт ломка общепринятых взглядов, каждый должен сам себя изменить».14 Как не вспомнить «Битлз»: «Чтобы свершить революцию, Не надо менять конституцию – Прочисть-ка собственные мозги!» Боб Марли так комментировал свои песни: «Когда мы говорим о потоке и разграблении, мы не имеем ввиду материальные вещи, мы хотим выжечь огнём иллюзии капиталистического сознания».15 Да что там – ещёСЫН БОБА, ЗИГГИ Предтеча Маркус Гарви говаривал: «Освободите сознание людей – и вы освободите, в конце концов, их тела».16

В-третьих, - всем понятно, что в-третьих. Правда, собственная апология галлюциногенов (кайфа по-нашему) у хиппи была куда искушённее и изощрённее, а для экзотических параллелей уже имеется Кастанеда с пейотизмом, но своих встретить всегда приятно.

В-чётвёртых, стиль жизни в общинах растаманов был воплощённый идиллией хиппи. А в «молодёжной расте» - и подавно. Вот как отозвался об общине-студии Боба Марли «Таф Гонг», объединивший в одну семью музыкантов, их друзей, друзей их друзей и просто заезжих тусовщиков, человек, который туда был вхож: «То, что происходило на улице Надежды, можно описать как недогматическую религиозную общину хиппи, с изобилием еды, «травки», детишек, музыки и случайного секса».17

Ну, а дальше – самое главное: «Растафари – это не дрэдлокс и не косяк марихуаны. Это образ жизни, не зависящий от липовых гражданских свобод. Вместо этого растафари предпочитают нечто не столь осязаемое и более значимое: истину и справедливость. Другими словами, жить в этом мире, будучи не от мира сего».18 «Музыка Марли, живая ли, в записи ли, пленяла слушателя и помогала поставить под сомнение свои традиционные ценности и заменить их реалиями песен Марли. Воздействие было завораживающим. Многие благоговели перед каждым его словом как наставлением по освобождению души».19

Конечно, рассуждения растаманов рядом с Джерри Рубином или Эбби Хоффманом выглядят косноязычными, простоватыми и наивными. Зато в жизни, пожалуй, у них получалось естественней и ограниченней. Банни Уэйлер (именно его псевдонимом была названа группа «Уэйлер»), первым из «великой тройки» Марли-Тош-Уэйлер ставший беззаветным растаманом, говорит: «Камень, которым пренебрегли строители, оказался краеугольным. Вот это и сейчас происходит. На растамана смотрели свысока, а теперь – снизу вверх... Человек, живущей с цельной натурой растамана, - это жизненность (livety – неологизм растафари), это жизнь. Не просто приспособление к жизни, а настоящая жизнь во всей полноте, как подобает человеку. Растаман первым в наше время стал на этот путь. То есть, он должен быть первым, для всех примером. Иначе он не растаман... Есть две формы бедности. Есть люди, бедные знанием Самого Возвышенного. Есть люди, бедные физически, материально. Человек, бедный материально, для меня благословен. Потому что материализм разрушает человека, это всё тщеславие... Человек, материально богатый, вовсе не богат, если он не богат духовно. Он нищ и наг ...».20

А вот сын Боба – Зигги Марли (группа, где играют три сына и дочь Марли – «Мэлоди Мэйкерр», - сейчас одна из самых ярких в мире группа рэггей): «Я полагаю, правящая всем миром система порочна, это дьявольская система, делающая людей земли рабами своей экономики. Потому что они становятся рабами и устремляются к фальшивым целям, вместо того, чтобы стремиться к духовным целям и природе, они ставят перед собой материальные цели. А чтобы достичь материальных целей, вам нужны деньги и вы должны вкалывать, а там уже у вас пошли проблемы с оплатой счетов, и с кредитами, и с тем, и с другим. Вот так система и запрограммировала вас на страдания, замаскированные под повседневные жизненные заботы, и всё это – лишь бы удержать людей под контролем. Потому что, если они были духовно свободными, тогда материальные вещи не значили бы столько».21

В 80е для белой молодёжи хиппового склада, опоздавшей родиться в эпоху Вудстока, раста притягательна не меньше, чем для панков. 28-летняя белая англичанка так объясняет, почему она, белая, стала растаманкой: «Если вы верите в любовь, мир и единство, а это и есть самая суть расты, то какая разница, какого ты цвета».22


Н.Сосновский
(окончание следует)

Примечания:

  1. Цит. no. Whitney M.1. Hussey D., Bob Marley: reggae king of the World-Kingston, 1984, p.149.
  2. H.I.M.- His Imperial Majesty – т.е. Хайле Селассие I, обычное его обозначение, знакомое тем, кто интересуется музыкой рэггей. Растафари вообще обожают языковые фокусы.
  3. Jahug, vol.2,1992,p.17
  4. Цит. no: Barret L.E., The Rastafarians: Sounds of Cultural Dissonance, – Boston,1977,p.187-188.
  5. Ibid,p.190.
  6. Интересно, что в 1980 г. тяга к «африканской мистике» привела Боба Марли к ганскому врачевателю и оккультисту Аконди Хини, тому самому, которому десятилетием ранее Джими Хендрикс посвятил «Voodoo Child».
  7. Ras Sam Brown, Treatise on the Rastafarian movement. // Carribean Studies. – Rio Piedras, 1966.Vol.6,N1,p.40.
  8. Cargill M., Jamaica Farewell.-Secaucus,N.J.,1978,p.19.
  9. Хотя на 9/10 превращением в мировую субкультуру раста обязана рэггей, для хиппи растафари открыл фильм Перри Херцля «Пусть только сунутся» («The Harder The Come»), снятый в 1970 году. Главную роль сыграл Джимми Клиф, до взлёта Марли – звезда рэггей номер один. В роли мудрого растамана снялся патриарх расты, поэт и художник-график Рас Лэниэл Хартман, чей импозантно-хипповый богоподобный облик с лювиной дрэдлокс потрясает воображение. Позже по мотивам фильма М.Теуэлл пишет роман под тем же названием. Как писал 19/VII 1973 г. журнал «Роллинг Стоунз»: «Фильм стал для руд бойз тем же, чем «бунтарь без причины» для делинкветной молодёжи, «Беспечный Ездок» для параноидальной наркоты (чур, это не я сказал, - Н.С.), а «Выпад» для Гарлема». Американские хиппи, прехорошенькая Фабьен Миранда рассказывает, что именно под влиянием фильма она перебралась на Ямайку и вступила в общину Хартмана, став певицей рэггей и внеся в расту мотивы «Власти цветов» (Black Music, 1977,Vol.46,iss.39,p.25)
  10. Jan Bones, One Love; Rastafari: History, Doctrine & Livity.-L.1987,p.42-43.
  11. «Используя термин из семиотики, можно сказать, что панк включает рэггей как «значащее отсутствие», вокруг которого, как вокруг чёрной дыры, располагается панк» (Hebdidge D., Subculture: the Meaning of Style.-L.,1979,p.68).
    «Традиция рэггей послужила катализатором и вдохновением целому поколению белой молодёжи, дав ему средство для артикуляции собственного недовольства, для их собственной борьбы с доминирующей культурой и политической системой» (Jones S., Black Culture, White Youth: the Reggae Tradition from JA to UK.-L.,etc.,1988,p.232). «Белый мятеж панков … увидел в рэггей и апокалиптическом языка растафаризма дальнейшее подтверждение своего отрицания всего и вся. В Британии бунт белых и «Избавление» чёрных открыли друг другу доходящее до взаимного превращения сходство» (Chambers I., Popular Culture: the Metropolian Experience.-L.-N.Y.,1986,p.172). «Авангард панка был под сильнейшим влиянием музыкантов рэггей, т.к. рэггей предлагала совершенно иной способ существования в музыке ... рэггей также подразумевал бездомность» (Frith S., Sound Effects.-L.,1983,p.163).
  12. Cambell H., Rasta and Resustance: from Marcus Garvey to Walter Rodney.-L.,1985,p.138.
  13. Jan Bones.,Op.cit.,p.33.
  14. Black Music, 1981, vol.1,iss.3,p.33 – Н.С. (Как тут не вспомнить любимую фразу лидера КАНТРИ-и-РЫБКИ, которую мы выделили в рамочку в предыдущем РАЙДЕРЕ! «Самая революционная вещь, которую ты можешь осуществить в этой стране, - это исправить свои мозги»... БИТЛЫ, суды по всему, занимались плагиатом, или всё гениальное действительно носится в воздухе! – Забриски Rider).
  15. Цит. no: Shaw A., Popular Music of America. L.-N.Y., 1989,p.268.
  16. Garvey M., More Philosophy and Opinions of M.Garvey. Vol.3 – L.,1977,p.57
  17. White T., Catch A Fire. «The Life of Bob Marley» - L.,etc.,1991,p.259.
  18. Whitney M.I., Hussey D., «Bob Marley: Reggae King of the World» – Kingston, 1984,p.114.
  19. Ibid,p.125.
  20. Jahug, vol.1,p.31.
  21. The Beat – L.A.,1993, vol.12,n.3,p.36.
  22. Cashmore E., «The Logic of Racism» - L.,etc.,1987,p.32.
Home
KOMnOCT

sound by
bob marley
three little birds